Музыка без меня

[AlteKsi]

О, черт! Стоит честно признаться: "Да, я - меломан".

Я не истеричный фанатик какой-либо жоп-звездульки, и не религиозно упертый сторонник какой либо "мега-группы всех времен и народов"...

Я не ушедший в иные миры коллекционер, сдувающий пыль с раритетных винилов, и молящийся на выцветшие постеры кумиров вчерашних дней...

Я не дрожу, как институтка перед первым свиданием, когда открывается уникальный шанс сходить на концерт какой-нибудь залетной мировой знаменитости, или выкачать из сети какой-нибудь немыслимый бутлег.

Я не чокнутый гик, покупающий наушники, стоимостью три месячных семейных бюджета, и опутывающий студийный ресивер золотыми проводами...

Нет, все гораздо сложнее... У меня с Музыкой давние отношения и давние счеты.

Началось все, как и положено, в колыбельке. У меня очень правильная мама - даже не имея никакого голоса, она пела мне колыбельные. Я очень отчетливо, просто до слез, вспомнил эти самые колыбельные, когда она, уже будучи бабушкой, стала напевать их своим внукам - и на душе стало удивительно тепло... И сейчас я искренне уверен: своим малышам молодые мамы просто ОБЯЗАНЫ петь - даже не важно что, и не важно как, и вовсе не важно, есть ли у них хоть какой-то музыкальный слух... Это материнское пение - своего рода прививка музыки и прививка любви (= прививка любви к музыке), которая - на всю оставшуюся жизнь.

А потом все усложнилось... Меня отдали в музыкальную школу (класс фортепьяно). Именно "отдали", т.к. это было не мое, а мамино желание. Мне кажется, перед мысленным взором мамы витал такой притягательный призрак красавчика Эмиля Гилельса (ну, или на худой конец, гениальнейшего Святослава Рихтера), выходящего на освещенную сцену перед огромным залом, под грохот оваций, небрежно откидывающего фалды фрака, и извлекающего из рояля что-то пафосное вроде 1-го концерта Чайковского... Т.е. это она меня подставляла в эту картинку славы, великолепия, искусства, искренне желая мне светлого и славного будущего.

На деле все оказалось грустнее. Сначала (до сих пор не понимаю, за что) меня не взлюбила "хоровичка". Мальчишкой я в детстве был толстеньким и очень стеснительным, а у нее любимым воспитательным приемом было - вытащить нелюбимого ученика перед всей толпой, заставить его пропевать какие-то отдельные музыкальные фразы раз по двадцать, при этом гнусно стебаться над каждым "пропевом", добиваясь ответного хохота толпы хористов на свои гаденькие комментарии...

На самом деле у меня вполне себе неплохой голос и с детства очень хороший музыкальный слух (не хвастаюсь, просто цитирую чужие оценки ) - то ли врожденный, то ли спасибо маминым колыбельным - и я очень люблю петь. М.б. это мои украинские корни? Очень хорошо помню эту музыкальную магию: тогда еще была Большая Страна, и каждое лето мы проводили у родственников на Украине; и каждый раз, когда наступала черная-черная ночь с огромными звездами (а темнеет там рано), за завалинки возле теплых-претеплых, раскалившихся от щедрого солнца белоснежных хат, в засаженных мальвами (и кучей еще каких-то красивейших цветов) двориках, выползали и стар и млад, и начинали петь... О Боже, как они пели! Я был тогда еще совсем мелким, но, помнится, тоже непроизвольно подвывал что-то

Это я к тому, что злобная "хоровичка", скорее всего доставала меня не по делу, а просто так, из чистого садизма, просто потому, что ей нравилось смотреть, как я краснею, потею, стесняюсь, пыхчу, злюсь и не понимаю, что же я делаю не так, пропевая на разный манер (в соответствии с ее прихотями) какую-нибудь фразу из ура-пионерской песни... А еще была моя выдающаяся преподавательница по специальности - фортепиано. Нет, она на самом деле была по-всякому трижды заслуженная и четырежды почетная. Говорят, что она, кроме муз.школы, преподавала еще в муз.училище, и даже что-то когда-то - в консерватории! Еще говорили, что она была "открывательницей" талантов, что многие ее бывшие ученики выигрывали конкурсы, поступали в консерватории, делали успешную карьеру профессиональных музыкантов...

Меня же эта пожилая еврейка поражала своей двуличностью. Моим родителям она каждый раз с ангельской улыбкой говорила сотни комплиментов, про то, какой талантливый мальчик, какие у него "гениальные руки", "ему обязательно нужно поступать в консерваторию" и т.п. ... короче, бедная моя наивная мама! - она слышала именно те слова, которые ей так хотелось услышать... В отсутствие родителей она вела себя совсем иначе - я выслушивал сотни упреков, про то, какой я бездарный и бестолковый тупица, а по моим "гениальным рукам" регулярно лупили линейкой (да и вообще чем придется), когда я играл что-то не так.

Я пытался говорить родителям, как мне плохо "на музыке", но они думали, что я все сочиняю, т.к. просто ленюсь заниматься. А тут еще и добавились издевки приятелей, которые, например, намыливались в футбол, а я как дурак вышагивал с папочкой в музыкалку... Разумеется, я начал бороться за свою свободу и независимость, разумеется, по-детски. Помню, что я часто мечтал и всячески старался заболеть. Например, для этого я забредал в лужу, дожидался, пока вода зальется в ботинки и стоял в ледяной воде, насколько хватало сил... Зимой я снимал с себя пальто и шапку, и так возвращался домой. И вот - ура! - первые симтомы простуды, и это означает, что не нужно будет ходить в ненавистную музыкалку.

С возрастом методы борьбы стали более радикальными. Например, я просил знакомых пацанов разбить мне нос, чтобы на законных основаниях вернуться обратно домой, якобы потому, что по дороге в муз.школу меня побили неизвестные хулиганы. Это еще что! - в предпоследнем классе муз.школы я трижды убегал из дома. Пару раз несерьезно - всего на сутки-двое; а вот третий раз удрал почти на две недели. У меня не было цели удрать подальше в "Ташкент город хлебный, где тепло, где яблоки", моей целью было только желание, чтобы меня оставили в покое. Поэтому я просто ушел в лес, вырыл там некое подобие землянки и жил, пока не кончились все взятые с собой продукты. Милиция меня искала, но не нашла, я вернулся сам, стосковавшись по маминому борщику Дома состоялся очень серьезный разговор (мама плакала и пила валерианку), и я дал твердое мужское слово, что закончу эту ненавистную мне музыкалку несмотря ни на что...

Слово свое я сдержал, но... к пианино с тех пор я не притронулся. "Красный Октябрь" до сих пор стоит у родителей - мама токазывается его продать или подарить кому-нибудь. Уж не знаю, зачем ей нужен этот "памятник несбывшимся надеждам", но, видимо, зачем-то нужен...

И думаю я сейчас вот что: музыка всегда была для меня чудом, свободным полетом души... Мне казалось, что вот только прикоснусь я к клавишам, и унесут меня дивные звуки в прекрасное далеко, и будет все легко и просторно... Ан, нет - чтобы вот так вот легко и свободно летать с помощью музыки - нужен этап тяжкого труда, практически всегда сопряженного с насилием над личностью. "Азы" музыки - это жесткая тоталитарная дисциплина. Вот они - ровные-ровные (не свернешь!) линеечки нотного стана, вот они семь нот, а вот тут вот - аллегро модерато и никак иначе! И вообще, как ты сидишь! что у тебя со спиной! как ты держишь руки! это что за раскоряка такая!!!

Я не держу обиды на мою учительницу музыки, кажется, я даже начинаю ее понимать... Если бы Wunder Kind Моцарт в возрасте трех лет не давал бы многочасовые концерты (зарабатывая на прокорм свей семье), падая в обмороки от переутомления, то появилась ли бы вообще потом его солнечная музыка? Если бы старик Бах не лупил своих сыновей розгами, то кто знает, что бы вышло из Иоганна Себастьяна - заядлого драчуна-дуэлянта и любителя "по пиву"? Уверен, что музыка (особенно на начальных этапах изучения) - есть дисциплина, диктатура, насилие над личностью... Это несвобода, которую нужно пережить, перемолоть внутри себя, чтобы потом появилась та самая возможность свободно взлететь... В этом и парадокс (и не только музыки): чтобы испытать максимальную свободу, нужно пройти через несвободу.

Я это испытание несвободой музыки не прошел, я все детство пытался сбежать от нее... Мне казалось, что свобода эта должна уже быть изначально, должна даться мне легко и просто, на халяву, безо всяких усилий и без всякого преодоления себя... Потом у меня были еще попытки вернуться к музыке. Когда я работал на заводе, то был клавишником в заводском ансамбле. Мы были оччччень широко популярны в очень узких кругах, лабая на всех заводских мероприятиях разного рода "горные лаванды" Но быстро надоело... Потом были студенческие годы, и, сдается мне, "парень с гитарой" во все времена достаточно высоко котируется у особей противоположного пола Я тоже был этим самым "парнем с гитарой", но, как-то в одночасье, осознав глубокую вторичность собственного творчества, без сожаления подарил гитару каким-то первокурсникам...

Понимание важности и необходимости этой самой несвободы (чему научила меня Музыка), как ни странно, помогло мне позже - когда я стал серьезно заниматься восточными единоборствами. И вот там все стало на свои места: сначала в обязательном порядке "готовим тело", потом "ставим" базовые техники, потом отрабатываем базовые техники до автоматизма... И это все - постоянно перешагивая через себя, через "не могу", и через боль, вытирая каждый раз после тренировки мокрый от пота (а то и от крови пол). Зато потом, на соревнованиях, такое фантастическое ощущение, что взлетаешь до небес, что можешь все...

И я помирился с Музыкой. Она для меня - великий Учитель. А еще она для меня - хороший друг, которого я понимаю и ценю за разноообразие и способность радовать и удивлять. Но эта велика Музыка - без меня. Дверцу туда я крепко запер еще в детстве, и вряд ли решусь открыть ее сейчас... Мы никогда не будем близки с Ней настолько, чтобы я мог прикоснуться к ней руками...
А то прикоснусь неосторожно - и придется потом встречать ее ежедневно, на кухне, нечесанную и в затрапезном халате